Создание и боевое использование ракетного оружия

Реактивные снаряды Война

Кто не слышал в годы Великой Отечественной вой­ны о грозных гвардейских минометах? Прославленные «катюши» громили врага в снегах под Москвой, при­волжских степях, на просто­рах Украины, в лесах Белоруссии, выжигали фашистов в их логове — Берлине. Эта боевая ракетная техника была создана благодаря гению, упорству и настойчи­вости многих советских лю­дей — учёных, инженеров, конструкторов, рабочих.

Суровая заря

Зима 1924 года выдалась суровая. Порывы холодно­го ветра мели позёмку, заносили редкие тропинки меж­ду одноэтажными зданиями Главного артиллерийского полигона. Вечерами здесь только в двух окнах долго не гас свет. В небольшой комнате со сводчатым потолком работали инженер-химик Николай Иванович Тихоми­ров и артиллерист-пиротехник Владимир Андреевич Ар­темьев.

Тихомиров Николай Иванович
Тихомиров Николай Иванович

Ещё до первой мировой войны артиллерийский под­поручик Артемьев, служивший в крепости Брест-Литовск, увлёкся идеей создания боевых ракет. «Только они помогут русской армии победить в неизбежной схватке с полчищами кайзера Вильгельма с их многочисленными тяжелыми крупповскими орудиями», — считал молодой офицер.

Артемьев Владимир Андреевич
Артемьев Владимир Андреевич

Артемьев часто листал потемневшие от времени стра­ницы старых книг, задумчиво рассматривал гравюры, изображавшие сожжение порта Булонь в 1806 году и Копенгагена в 1807 году. Тогда английский офицер Конгрев применил ракеты, позаимствовав их конструкцию у индусов. Привлекала внимание картина обстрела турецкой крепости Варна в 1828 году русскими ракет­ными установками конструкции генерала А.Д. Засядько В книгах, посвященных обороне Севастополя 1853-1855 годов, можно было увидеть ракеты, разработанные генералом К.И. Константиновым.

Однако в описаниях войн начала XX века о боевых ракетах ничего не говорилось. В семидесятых годах XIX столетия бурное развитие артиллерии, рост её даль­нобойности, меткости, скорострельности заставили отказаться от использования ракетного оружия. Дело в том, что ракеты того времени не превосходили по дальности действия нарезные орудия, а по меткости значи­тельно им уступали.

На вооружении Брест-Литовской крепостной артил­лерии имелись осветительные ракеты. После ряда опытов и экспериментов Артемьеву удалось значительно увеличить время их горения и интенсивность освещения. Дальнейшей работе, уже над боевыми ракетами, поме­шала начавшаяся первая мировая война.

Снова вернуться к любимому делу Артемьев смог уже после Великой Октябрьской социалистической революции. Холодной и голодной зимой 1920 года Владимир Андреевич познакомился в Москве с инженером Николаем Ивановичем Тихомировым, тоже энтузиастом ракетного оружия. Тихомиров рассказал, что уже несколько лет работает в этой области. В 1912 году предложенный им ракетный снаряд для военных судов рассматривался морским министром адмиралом Бирилёвым и был отвергнут. Спустя три года проект новой боевой ракеты получил высокую оценку Н.Е. Жуковского. Однако даже это не помогло его реализовать.

В 1919 году Тихомиров предложил использовать ракеты для защиты молодого Советского государства. Свою записку и чертежи он направил управляющему делами Совета Народных Комиссаров В.Д. Бонч-Бруевичу с просьбой доложить В.И. Ленину. Предло­жение было поддержано, изобретателю были выделены необходимые средства.

Весной 1920 года Тихомиров и Артемьев оборудо­вали в Москве на Тихвинской улице небольшую мастерскую, где проводили первые, мало что давшие экс­перименты с дымным порохом. Спустя четыре года оба энтузиаста переехали в Ленинград. Однако и здесь опыты с ракетами были неудачны.

«В чем же всё-таки дело? — упорно думал Артемь­ев, держа в руках развороченный длинный металличе­ский цилиндр. — Почему эта ракета взорвалась прямо на старте, а точно такая же предыдущая полетела вполне нормально?»

Однажды с лупой в руках Тихомиров рассматривал пороховую шашку. При сильном увеличении на тёмно-сером фоне хорошо были видны тонкие черные трещин­ки. «А не в них ли кроется разгадка? — мелькнула мысль. — Из-за трещин при горении шашки развалива­ются. Площадь горения резко увеличивается. Образующееся огромное количество газов разрывает ракету!»

Начались эксперименты с артиллерийским бездым­ным пироксилиновым порохом, похожим на связки ма­карон. Но и в этом случае постоянного ровного горения получить не удалось. «Что ж, надо создавать новый порох!» — решили изобретатели.

Почти четыре года Тихомиров, Артемьев и их по­мощники ходили с обожженными, потемневшими от кислот и различных растворов руками. Наконец после многих опытов решено было остановиться на шашках из бездымного пироксилинового пороха на нелетучем растворителе, технологию которого разработал инженер И.И. Кулагин.

Кулагин Иван Иванович
Кулагин Иван Иванович

Новые шашки делали на прессах старой пороховой мастерской в Ленинграде. Когда Артемьев извлек из формы ещё тёплый коричневый цилиндр со сквозным отверстием, старый мастер, помогавший ему, сказал:

— А ведь пресс-то исторический: на нём лет тридцать тому назад Дмитрий Иванович Менделеев изготовлял первые в России образцы изобретённого им бездымного пороха для тяжелых орудий.

После первых же испытаний на стенде Артемьев с радостью сообщил в лаборатории:

— Кажется, удача! Шашки работают исключительно стабильно. Похоже, это как раз то, что нам нужно!

… Утром 3 марта 1928 года над полигоном, где со­бирались проводить испытания, низко нависли серые тучи. Под ногами чавкает серый весенний снег. Небольшая группа людей с нетерпением посматривает на серебристую ракету, застывшую на неказистом станке, переделанном из старого миномета. Артемьев в послед­ний раз проверяет, всё ли в порядке, и подсоединяет провода.

— Всем в укрытие! — командует Тихомиров. — Огонь!

Бьёт ослепительное пламя. Оставив огненный след, ракета в клубах дыма уходит в воздух. И вот уже наиболее нетерпеливые бегут к месту её падения. Дистан­ция непредвиденного «кросса» оказалась порядочной — 1300 м.

Присутствующие горячо приветствовали главных героев — Тихомирова и Артемьева с успешным полётом ракеты с тротиловопироксилиновым порохом. И никто из них даже не подозревал, что был свидетелем знаме­нательного события: первого шага к созданию нового грозного оружия — боевых ракет.

В июле 1928 года на базе группы Тихомирова — Артемьева была организована Газодинамическая лаборатория (ГДЛ), работой которой постоянно интересовались Г.К. Орджоникидзе и начальник вооружений Красном Армии М.Н. Тухачевский. Лаборатория пополнилась молодыми специалистами — выпускниками военных академий и других высших учебных заведений. Среди них особенно выделялся своими глубокими зна­ниями военный инженер — артиллерист, участник граж­данской войны Г.Э. Лангемак. Несколько позже при­шёл после окончания военной академии Б.С. Петропавловский, боевой командир артиллерийского дивизио­на, сражавшийся против Колчака. После смерти Тихо­мирова он становится начальником ГДЛ.

Лангемак Георгий Эрихович
Лангемак Георгий Эрихович

Уже в 1931 году в Газодинамической лаборатории под руководством Б.С. Петропавловского удалось создать реактивные снаряды калибром в 82 мм и 132 мм с дальностью действия 5000 м и 6000 м. Значительно хуже обстояло дело с меткостью. Несмотря на все усилия конструкторов, ракеты с оперением, не выходящим за габариты снаряда, не давали удовлетворительных ре­зультатов.

Петропавловский Борис Сергеевич
Петропавловский Борис Сергеевич

— А если устойчивость ракет в воздухе повысить вращением за счет отвода части газов?.. — предложил Г.Э. Лангемак.

Опыты показали целесообразность такого пути. Первые образцы новых снарядов решено было исполь­зовать для вооружения самолётов.

Ваш Циолковский

В 1933 году после смерти Петропавловского началь­ником Газодинамической лаборатории стал активный участник гражданской войны воспитанник Военно-воз­душной академии имени Н.Е. Жуковского И.Т. Клеймёнов. Он стремился объединить усилия энтузиастов ракетного дела Москвы и Ленинграда. Его идею под­держали Г.К. Орджоникидзе и М.Н. Тухачевский. И в сентябре того же года на базе ГДЛ и московской Груп­пы изучения реактивного движения (ГИРД) во главе с С.П. Королёвым и Ф.Л. Цандером был образо­ван Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ).

В феврале 1934 года начальник РНИИ И.Т. Клей­мёнов вместе с инженером М.К. Тихонравовым посетил в Калуге К.Э. Циолковского. Учёный подарил гостям свою книжку «Исследование мировых пространств реактивными приборами» с тёплой, дружеской надписью.

Циолковский Константин Эдуардович и Клеймёнов Иван Терентьевич
Циолковский Константин Эдуардович и Клеймёнов Иван Терентьевич

Показывая её товарищам, Клеймёнов говорил:

— В этом труде, написанном ещё в тысяча девятьсот третьем году, Циолковский впервые разработал меха­нику полёта и законы движения ракет.

Между коллективом Реактивного научно-исследова­тельского института и К.Э. Циолковским завязалась оживлённая переписка. Молодые ракетостроители дели­лись своими планами, просили советов.

Константин Эдуардович подробно отвечал, неизмен­но подписываясь: «Ваш Циолковский».

Его идея и исследования сыграли огромную роль в развитии реактивной техники. Многие расчёты ракет в институте велись по «формуле Циолковского».

В конце мая 1935 года в Калугу приходит письмо:

«Многоуважаемый Константин Эдуардович!

Мы  получили через ОВИ (отдел военных изобретений) РККА Вашу статью «Энергия химического соединения веществ и выбор со­ставных частей взрыва».

Статья представляет большой интерес для работни­ков ракетного дела.

В ближайшее время будет сдан в печать сборник «Труды Реактивного научно-исследовательского института», в котором желательно было бы поместить Вашу статью.

В случае Вашего согласия не откажите сообщить, уполномочиваете ли Вы редакционную коллегию сборника, произвести редактирование статьи, для того чтобы в нужных местах привести терминологию и систему обозначений в соответствии с системой, принятой инсти­тутом.

В дальнейшем «Труды РНИИ» будут выходить периодически, и для нас очень ценно было бы видеть в Вас постоянного сотрудника этих сборников.

От себя лично и от имени товарищей благодарю Вас за приветствие и прошу от нас принять сердечный привет и наилучшие пожелания.

27/V35                Начальник РНИИ И. Клеймёнов».

Получив письмо, Циолковский сразу же берется за перо:

«31 мая 1935 года

Начальнику РНИИ И.Т. Клеймёнову

от К. Циолковского (Калуга, ул. Ц-го, 1).

Многоуважаемый Иван Терентьевич!

Уполномочиваю Ред. Коллегию Сборника произвести редактирование моей статьи «Энергия химических сое­динений». Делаю это охотно и очень рад быть постоян­ным сотрудником сборника.

Благодарю за привет и пожелания и прошу извинить за краткость письма, так как очень слаб от старости.

Привет товарищам.

Ваш Циолковский».

Менее чем через месяц, 23 июня 1935 года, И.Т. Клей­мёнов и главный инженер института Г.Э. Лангемак написали в Калугу об успехах, достигнутых коллективом в работе, сообщили об избрании К.Э. Циолковского почетным членом Технического совета.    Спрашивали мнения Константина Эдуардовича о некоторых терминах по реактивному делу, принятых в институте. Ответ не заставил себя долго ждать.

«И.Т. Клеймёнову от Циолковского.

Дорогой Иван Терентьевич, благодарю Вас за В. милое письмо.

Ничего не имею против Вашей терминологии. Она необходима для всех работников реактивного движения. Я буду вперёд придерживаться её.

Благодарю членов Инст. за избрание поч. членом Техн. Совета. Привет и поздравление тов. Лангемаку с успешно оконченной прекрасной работой.

Я очень нехорошо хвораю, хотя на ногах и по-преж­нему провожу утро в работе, даже без выходных дней.

Трудов у меня много. Сейчас заканчивается и пере­писывается «Трение и сопротивление воздуха». Работа вполне элементарная, хоть и математическая. Могу прислать для просмотра. Может быть, пригодится для сборника. Выводы очень близки к результатам опыта.

Вообще, как будет готово, я пришлю Вам сущность 11-и глав моего сочинения. Они самостоятельны, и для печати Вы можете выбрать любую.

Прежде всего я это и вышлю.

Привет Вам и сотрудникам института.

Присланное по «энергии хим. соед.» одна из глав это­го сочинения.

О моей болезни прошу никому не говорить, даже мне».

И опять летит в Калугу добрая, дружеская весточка:

«17.7.35 г.

Дорогой Константин Эдуардович!

С удовольствием читал Ваше письмо и с удовольст­вием пишу Вам снова.

Все материалы, кои Вы считаете уже законченными, направляйте к нам.

Все работники Института читают Ваши работы и с нетерпением ждут новых.

Работаем мы не покладая рук; на днях пустили не­сколько опытных ракет на высоту порядка 1-2 километров для проверки некоторых выкладок и конструк­ции. Сейчас широко развёртываем экспериментальные работы и на стендах и на полигоне, но, конечно, ставим вопросы не с рекламной стороны, как это делают неко­торые кустари, а с научной. Получаем неплохие резуль­таты; жаль, что Вы живёте не в Москве, я же три меся­ца как собираюсь к Вам заехать, но, к сожалению, недаво болел брюшным тифом и не мог осуществить своё намерение».

Встреча великого учёного и продолжателей его дела не состоялась. В сентябре 1935 года Константина Эду­ардовича не стало… Однако дело его уже находилось в надёжных руках.

Ракеты на самолётах

— Мы попали в заколдованный круг, — говорил на од­ном из совещаний в 1932 году Иван Терентьевич Клеймёнов. — Первые образцы ракет, созданных для воору­жения самолётов, были не совсем удачны — их оперение не обеспечивало устойчивого полёта. Тогда были созданы  снаряды без оперения, вращающиеся за счёт отводимых газов. Однако они оказались очень сложными в производстве, что затрудняло их массовый выпуск.

На совещании было высказано много различных идей. Предлагалось, например, находящуюся в специальном контейнере ракету перед запуском раскручивать электрическим мотором или же вращать на самолёте за счёт набегающего в полете потока воздуха…

Проверка всех предложений заняла почти год. Одна­ко удовлетворительные результаты так и не были получены.

— А почему бы не сделать ракеты с большим стаби­лизатором? — предложил В.А. Артемьев. Его поддержал И.Т. Клеймёнов. Авиационный инженер, он порекомендовал делать оперение такой же формы, как у авиационных бомб.

В 1933 году такие ракеты калибром 82 мм для ист­ребителей и 132 мм для штурмовиков и бомбардировщи­ков были изготовлены.

Их испытали сначала на земле, а потом и в воздухе. Стабилизация оказалась хорошей, дальность действия из-за увеличения площади оперения практически не изменилась.

Истребитель И-153 "Чайка" с РС-82
Истребитель И-153 «Чайка» с реактивными снарядами РС-82

Лётчик-испытатель Григорий Яковлевич Бахчиванджи, производивший в воздухе с истребителя боевые стрельбы ракетами, говорил:

— Это же целый переворот в вооружении авиации!

На одном из южных аэродромов с июля по декабрь 1937 года почти каждый день можно было видеть, как из-под крыльев тупоносых вертких машин вырывались огненные трассы ракетных залпов.

— Вот это оружие! — восхищались лётчики, рассматривая изрешеченный осколками конус, только что сброшенный с самолета Р-5. По конусу стреляли ракетными снарядами с истребителей И-16.

Вскоре ракеты калибром 82 мм решено было принять на вооружение истребителей.

Однако если на Украине ракеты работали безотказ­но, то под Москвой картина была совсем иная. При контрольных испытаниях, проводимых во второй половине 1937 года, конструкторы неожиданно встретились с совершенно непонятным явлением: многократно про­веренные реактивные снаряды вдруг отказывались ле­тать, застревали на направляющих, падали, пролетев всего несколько десятков или же в лучшем случае сотни метров.

«В чем же причина странного поведения снаря­дов?» — думали инженеры.

Разгадать загадку оказалось сравнительно неслож­но — всё дело было в понижении температуры. Однако пришлось проделать много расчётов, поставить большое количество опытов, прежде чем удалось добиться на­дежной работы реактивных снарядов при всех темпера­турах воздуха зимой и летом, ликвидировать так назы­ваемую сезонность. В конце концов выход был найден очень простой — пришлось всего на несколько милли­метров уменьшить диаметр сопел.

Трудность этой работы заключалась в том, что ни­какой методики расчёта реактивных снарядов не существовало. Её пришлось почти на пустом месте созда­вать инженеру Ю.А. Победоносцеву. В дальнейшем разработанные им формулы сыграли значительную роль в развитии реактивного оружия.

Грозная флейта

Оставляя за собой желтый шлейф пыли, тупоносый истребитель, катившийся по полю, круто развернулся и замер. Лётчик-испытатель Николай Иванович Звонарёв не спеша вылез из машины и, указав рукой на сложное переплетение ферм и раскосов под крылом, сказал:

— Ракеты на самолёте вещь хорошая… Только вот пусковые устройства имеют большое лобовое сопротив­ление и снижают скорость.

На этот недостаток пусковых устройств, предложен­ных Петропавловским и Лангемаком ещё в начале тридцатых годов, жаловались и другие лётчики-испытатели.

«Как же создать более обтекаемую конструкцию?» — думал инженер института Ю.А. Победоносцев.

Однажды, позвав техника А.П. Павленко, он стал набрасывать эскиз:

— Смотри, можно обойтись всего одной направляю­щей в виде двутавровой балочки. По её нижней полке, удерживаясь двумя лапками, будет скользить снаряд.

Павленко быстро разработал рабочие чертежи, по которым в течение нескольких дней были изготовлены новые, более лёгкие и обтекаемые установки. Первые же испытания показали их высокую надёжность.

«А нельзя ли сделать ещё проще и легче?» — эта мысли не давала покоя начальнику отдела инженеру И.И. Гваю. На листы ватмана ложатся эскизы: один, второй, третий… Ему помогал техник А.С. Попов. Наконец новое  решение,  кажется,  найдено. Тяжелая двутавровая балка не нужна — достаточно одной лёгкой направляющей с Т-образным пазом. С чьей-то лёгкой руки такое устройство назвали флейтой. Снаряд снабжался несколькими грибообразными штифтами, которые в момент выстрела скользили по флейте.

Штурмовик Ил-2 с РС-132
Штурмовик Ил-2 с реактивными снарядами РС-132

Новая конструкция оказалась исключительно удачной — лёгкой, прочной, простой в производстве и эксплуатации. Флейту решили использовать для самолёт­ных установок.

Впервые

На рассвете 20 августа 1939 года советская артил­лерия открыла ураганный огонь по японцам, окопав­шимся на земле Монгольской Народной Республики, восточнее реки Халхин-Гол. Спустя считанные минуты на захватчиков обрушился удар почти четырёхсот крас­нозвездных истребителей и бомбардировщиков.

Около 17 часов, когда советская пехота и танки, под­держиваемые артиллерией и авиацией, уже почти по всему фронту далеко продвинулись вперед, над одним из полевых аэродромов взвилась ракета. Нарастающим грохотом обвала повис в воздухе гул мощных моторов. От ветра, поднятого винтами, пригнулась пожелтевшая трава…

Не успела секундная стрелка сделать круг, как пять истребителей И-16 поднялись в воздух. Это были необычные машины, всего несколько дней назад прибыв­шие на фронт. Кроме пулемётов под крыльями каждой — по восемь ракет. Группу вёл двадцатисемилетний лётчик испытатель, Н.И. Звонарёв. Крылом к крылу с ним шли старший лейтенант С.Т. Пименов, лейтенанты В.В. Федосов, И.А. Михайленко и Т.А. Ткаченко. Сверху ракетоносцы прикрывались серебристыми «Чайками», слева и справа — остальными И-16.

Минут через двадцать далеко справа, над озёрами Узур-Нур и Яньху, показались тёмные точки. Через несколько секунд стало ясно — идут японские истребители.

Истребитель И-16 с РС-82
Истребитель И-16 с реактивными снарядами РС-82

Томительно тянется время. Наконец в прицеле Звонарёва отчетливо стали видны серебристые монопланы с разлапистыми стойками неубирающихся шасси и кру­гами «восходящего солнца» на фюзеляжах. «До против­ника два километра», — прикинул Звонарёв и, дав знак товарищам, нажал кнопку спускового устройства. Трас­сы ракет с пяти машин прочертили голубое небо. В строю врага медленно распустились черные бутоны разрывов. Не приняв боя, японцы стали поспешно ухо­дить на юго-восток.

Через час после посадки на аэродром позвонил ко­мандир полка Герой Советского Союза майор Г.П. Кравченко:

— Поздравляю, Николай, с первым успехом. Земля показала два сбитых истребителя. Записали твоим соколам. Больше никто не стрелял.

Впервые в истории ракетное оружие принесло ус­пех в воздушном бою, — говорил в этот день Звонарёв летчикам и техническому составу группы. — Это большое достижение советских людей, создавших новое боевое средство!

На следующий день, 21 августа 1939 года, Звонарёв собствен­ными глазами видел, как падали, оставляя чёрный тра­урный шлейф дыма, сбитые его ракетами два японских бомбардировщика. Через несколько часов ракетоносца­ми был сбит ещё один самолёт-истребитель.

Улетая в Москву после заключения на Халхин-Голе перемирия, Звонарёв получил справку, что «за период военных действий в МНР группой лётчиков под коман­дованием капитана Звонарёва сбито самолетов против­ника: истребителей И-97 — 10, бомбардировщиков — 2 и один лёгкий бомбардировщик. Итого 13 самолётов». Этот исторический документ удостоверял, что впервые в воздушном бою ракеты применила советская авиация!

По фашистам, огонь!

Уже к лету 1937 года реактивные снаряды были в основном отработаны. Их создал большой коллектив специалистов, причём наибольший вклад внесли Борис Сергеевич Петропавловский и Георгий Эрихович Лангемак.

Летом 1938 года в институте стали разрабатывать наземную многозарядную реактивную установку, рас­считанную на двадцать четыре снаряда калибром в 132 мм. Установку, в основу которой легли авиацион­ные ракеты, смонтировали на шасси грузовика ЗИС-5.

132-мм осколочно-фугасный реактивный снаряд М-13 дл БМ-13
132-мм осколочно-фугасный реактивный снаряд М-13 дл БМ-13

После первых же испытаний, проводившихся под Москвой, И.И. Гвай сообщил товарищам:

— Действует неплохо, но есть и недостатки. Много времени отнимает зарядка, так как производится с противоположной от казённой части. Стрелять можно толь­ко перпендикулярно к продольной оси автомобиля. При этом установка раскачивается, что отражается на мет­кости.

Снова до позднего вечера горят окна института. На листах ватмана рождаются новые конструктивные решения. Техники В.Н. Галковский, А.П. Павленко и Л.С. Попов упорно разрабатывают конструкции направляющих и систему воспламенения ракет.

К лету 1939 года дружными усилиями всего коллектива было изготовлено шесть новых установок на трёхосных грузовиках повышенной проходимости ЗИС-6.

БМ-13 "Катюша" на шасси ЗиС-6
БМ-13 «Катюша» на шасси ЗиС-6

Новый вариант был уже шестнадцати зарядным. Стрельбу можно было вести вдоль оси машины. Заряд­ка производилась с казённой части. Эти установки и легли в основу машин БМ-13, стрелявших реактивными снарядами и получивших впоследствии широкую известность под названием «катюш». Их снаряды — родные сёстры авиационных ракет. Идею же использования их в наземных многозарядных установках высказали еще в 1933 году Б.С. Петропавловский и Г.Э. Лангемак.

Последние испытания наземных реактивных устано­вок производились в середине июня 1941 года. Букваль­но за несколько часов до начала войны, 21 июня, назем­ные реактивные установки демонстрировались руково­дителям Коммунистической партии и Советского правительства. Новое оружие получило высокую оценку. Было принято решение о немедленном серийном выпуске установок и реактивных снарядов.

Боевое крещение нового оружия произошло 14 июля 1941 года.

…Совершенно неожиданно для немецко-фашистских захватчиков в 15 часов 30 минут недалеко от города Орши к небу взметнулись длинные языки пламени. Через несколько секунд на железнодорожной станции Орша, захваченной врагом, с грохотом поднялись в воздух черно-оранжевые столбы огня.

Одновременно разрыв почти ста реактивных снаря­дов батареи капитана Ивана Андреевича Флерова воз­вестил о том, что на поля сражений вступило новое грозное оружие — советские боевые ракеты!

Литература:

М.В. Новиков. Творцы оружия.- 2-е изд.- М.: ДОСААФ, 1983

Оцените статью
( 1 оценка, среднее 5 из 5 )
Поделиться с друзьями
Русская DARPA
Коментарии