С принятием на снабжение РККА в начале 30-х гг. ХХ века лёгководолазного снаряжения на основе кислородных дыхательных аппаратов были созданы предпосылки к появлению разведывательно-диверсионных частей, способных скрытно преодолевать водные преграды.

Первая попытка оценить возможности лёгководолазов в новом виде боевых действий – разведывательно-диверсионном с использованием водолазного снаряжения — была предпринята в инженерных войсках Красной армии в начале 1930-х годов.

Именно тогда в Ленинградском военно-инженерном училище была сформирована и направлена для обучения на проходящий в Ленинграде сбор инструкторов лёгководолазного дела группа курсантов из 5 человек. Обучение проходило в районе г. Пушкина на озере со специально оборудованным подводным полигоном. О программе подготовки и её продолжительности данных нет, однако известно, что программа подготовки водолазов-разведчиков была выполнена полностью, а на итоговом учении присутствовала специальная комиссия во главе с наркомом обороны СССР К.Е. Ворошиловым.

Воспоминания участника

Учения прошли успешно. Вот как об этом историческом эпизоде вспоминал их непосредственный участник — в то время курсант, а позднее — преподаватель Ленинградского военно-инженерного училища Михаил Острицкий:

«Я учился в Военно-инженерном училище в Ленинграде, когда пришла разнарядка — отобрать пять курсантов для специального дела. Отобрали самых здоровых. И меня в том числе. Привезли в Царское село под Ленинградом (тогда оно уже называлось Детским), поселили на бывшей даче фельдмаршала Суворова. Нас там разместилось человек 45-50. Дача была на озере. Большое озеро было у Суворова. Глубокое. С проточной водой. Вот, сказали, ваш объект. Будете здесь заниматься.

Обучение началось осенью. Дни стояли холодные. Вода тем более. Градусов 7-9… Начали нас погружать в воду. Специальные скафандры, водонепроницаемая одежда — всё это появилось позднее. Мы об этом и не слыхали. Нас опускали под воду в обычном армейском обмундировании. Летние гимнастёрки. Зелёные штаны. На ногах, вместо солдатских сапог, тапочки. Выдали также тёплое бельё, оно грело, пока было сухим… Естественно, чтоб не захлебнулись — зажим на нос и резиновый загубник, такой сейчас у любителей подводного плавания. Но у них кислородные баллоны большие. А у нас намного меньше, к тому же с несовершенным поглотителем углекислого газа, который мог стать причиной гибели (по всей видимости это аппарат Э-1 (ЭПРОН-1),принятый на снабжение в 1931 г.). Ребята порой теряли сознание.

Каждому, кто погружался, давали в руки груз, чтоб его не вынесло на поверхность. Кирпичи свяжут или ещё что. Когда опустили меня в первый раз на два-три метра — ничего. Когда ушёл на восемь метров — страшновато. Мрак. Ледяной холод, руки цепенеют. Вода давит нешуточно. Ногу свело, а кирпичи не бросишь: вынесет пробкой. Привыкаешь…

Задачи усложнялись. Нас учили переходить под водой на другой берег озера. С целью разведки, захвата и удержания плацдарма. Обучали подвешивать под водой заряды и взрывать мосты, корабли в гавани — что придётся.

Не знали мы, что являемся в Красной Армии первыми подводными бойцами, радовались только, что нам преподают учёные из Военно-медицинской академии, а как-то побывал даже академик Орбели, человек знаменитый, с лекциями по физиологии и патологии. Ребята наши были с образованием небольшим, а понимали почти что всё.

В конце октября подъезжает к нашему «фельдмаршальскому озеру» целая «кавалькада» легковых автомашин. Смотрим и глазам не верим: выходят из автомобилей Сергей Миронович Киров, самая высшая власть в Ленинграде, за ним народный комиссар обороны Ворошилов, затем какие-то командиры — у некоторых по четыре ромба в петлицах. Нас построили для встречи, начальник курсов доложил, что мы готовы выполнить приказ, и нас без промедления по группам опустили под воду. У каждой группы было своё задание: одни разведывали берег, другие «взрывали»…

Погода в тот день была отвратительной. Когда шёл к воде, заметил: начальство ежилось на пронизывающем ветру. На озере рябь. А тут ещё дождь застучал. Вода тоже, надо сказать, была неприветливой… Однако всё прошло гладко.

Вскоре приказом по Красной армии нас объявили инструкторами водолазного дела. Прошло некоторое время, и водолазные станции для обучения войск появились во всех военных округах. Начато было, оказывается, новое и большое дело, и я стал постигать, что нас готовят не для обороны, а для наступления. Как и парашютно-десантные войска, тренировавшиеся неподалёеку от нас.

В Николаеве на реке Буг, в Черкассах и Киеве на Днепре солдаты учились перетягивать по дну легкие пушки. Вначале сорокапятимиллиметровые. Затем покрупнее. А позднее — любое оружие. Время не ждало. Война вот-вот начнётся, а кто же не знает: реки Европы текут в радиальном направлении…

Я понял, какая мы серьёзная сила, на Киевском учении. К нам приехал — на водолазную станцию на протоке Днепра в районе Вышгорода — командарм 1 ранга Иона Эммануилович Якир с большой группой высшего комсостава. Якиру было тогда лет сорок пять, а казался молодым. Ярким был человеком, эрудированным, о нашем деле говорил так, словно сам в воду погружался.

Задачу поставил конкретную. Идти впереди наступающих войск…

На Киевских манёврах на реке Тетерев сухопутные водолазы применялись широко. Мы подготовили бойцов — несколько рот, около батальона, первыми скрытно, когда ночной туман ещё не рассеялся, вошли в реку. И когда солдаты в подводных аппаратах с двумя шлангами, похожие на пришельцев с другой планеты, стали вдруг вырастать из воды, пограничники, охранявшие на учениях противоположный берег, — ребята простые, деревенские — в ужасе побежали прочь от реки.

До сих пор помню встречу с Якиром на нашей водолазной станции, когда происходил разбор показательного учения. Радостное лицо командира, его взволнованную речь. Разбор был подробнейшим. Ничего не забыл командарм Якир.

Наше обучение было непростым, порой чреватым несчастными случаями. Как-то группа перетягивала по дну якорь, за которым тянулся канат. Когда двигаешься под водой, течение может отнести, разбросать людей. Бойцы держались за канат. Но у каждого над головой ещё и своя веревка, идущая вверх, к поплавку, который перемещался вместе с бойцом. Если поплавки на воде, движутся, значит, всё в порядке. Пропал поплавок — тревога! И вот пропали вдруг поплавки. Оказалось, якорный канат, за который держались бойцы, начал всплывать, не удержал его привязанный к нему груз. И верёвки от поплавков запутались в нём. Пытались ребята выплыть, не могли. Это была трагедия — погибло целое отделение, восемь человек… Командира, у которого это случилось, разжаловали. Горький урок заставил нас заново продумать технику обучения и оснащения водолазов…

Больше потерь не было…

В 1936 году меня наградили за успехи в деле подготовки подводных бойцов орденом Ленина. Тогда ордена Ленина давали редко, это был праздник всех «сухопутных водолазов». Мне исполнилось лишь двадцать пять лет. Будущее казалось безоблачным…

После войны я потратил много времени и сил, чтобы выяснить, как и когда применялся наш способ форсирования рек, который резко снижает потери атакующих войск. Оказалось, способ этот не применялся нигде. Никогда. Хотя пришлось брать с бою и Днепр, и Сож, и Буг, и Прут, и Западную Двину, сотни рек России, Польши, Германии, оставляя на переправах десятки тысяч убитых и утонувших солдат. Страшное дело — переправа под огнем. Недаром знаменитый поэт Александр Твардовский посвятил ей в своей поэме «Василий Тёркин» немало места, начав просто и честно:

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый.
Снег шершавый, кромка льда…
Кому память, кому слава,
Кому тёмная вода, —
Ни приметы, ни следа…

Почему же наш способ не применялся? Остались бы в живых, возможно, не десятки, а сотни тысяч «стриженых ребят», которых оплакивает Твардовский.

Я понял это не сразу. Не сразу поверил в злодейство… Сталин убил и Кирова, и почти всех выдающихся полководцев Советского Союза. Среди них и Якира. Вместе с расстрелянными полководцами были отброшены и предложенные ими новые средства ведения войны, снижавшие потери… Поэтому навстречу ураганному огню солдаты плыли, форсируя реки, на лодках, плотах, брёвнах.

Словно это была не Вторая мировая война, а битва с татарами на реке Непрядве или Калке. Кто думал о потерях? Горько об этом говорить. Однако так было…

Но всё это, как легко понять, было позднее. А тогда, после первого экзамена на «фельдмаршальском» озере в присутствии Сергея Мироновича Кирова и наркома Ворошилова, вскоре «забывшего» почему-то о нашем опыте, вернулся я в своё военное училище сдавать экзамены. Сдал хорошо, я бы сказал, вдохновенно, и в январе 1933 года был выпущен. Командовать сапёрным взводом, как ранее предполагалось, меня не послали. Я стал учить в разных городах сухопутных водолазов».

Комментарии специалистов

В этих воспоминаниях есть несколько очень серьёзных моментов, и на них хотелось бы остановиться подробнее.

Отсутствие снаряжения — в общем, для начала 1930-х годов это не удивительно, хотя не очень ясно, в каких аппаратах бойцы ходили под воду. По-видимому, это были аппараты ИПА-1, появившиеся в 1931 году. И не совсем понятно, почему в качестве грузов использовались кирпичи, и почему их надо было держать в руках, а не подвешивать их на ремнях или просто верёвках на плечи. Но тем не менее…

Принятие на снабжение ВМФ образцов лёгководолазного снаряжения:

Хочется отметить внимание высшего командования РККА к боевым возможностям «подводной пехоты», которое рассматривало её как самостоятельную наступательную силу, подобную воздушно-десантным войскам. Причины, по которым этот метод ведения боевых действий не был реализован — это субъективное мнение М. Острицкого. Ни одна армия воюющих государств во Второй мировой войне  не использовала для форсирования речных преград передовыми отрядам лёгководолазов. И дело здесь не в личностях военоначальников: любая война оперативно вносит свои корректуры в довоенную тактику подготовки и использования войск.

Но что действительно удивляет, и о чём в литературе — во всяком случае, общедоступной — пока не было ни слова — так это масштабность подготовки подводных бойцов и характер проводимых учений. Это невольно вызывает сомнения, однако, похоже, М. Острицкий заслуживает доверия: в его наградном листе 1942 года указано, что в числе предыдущих наград он имеет орден Ленина «за успехи в боевой подготовке подразделения». Вообще то, орден Ленина давали за нечто более существенное, чем просто за боевую подготовку одного подразделения. А вот за освоение нового вида боевых действий — это представляется возможным. Тем более что это совпадает и со словами самого М. Острицкого: «В 1936 году меня наградили за успехи в деле подготовки подводных бойцов орденом Ленина».

А в свете рассказанного совершенно по-другому видятся и интернетовские истории типа «Такие подразделения были и в пехоте, дед рассказывал как в 1935-м году из пограничников на Украине был сформирован отряд «подводного хождения». Их обучали на Днепре». Уж слишком это совпадает и по времени, и по месту с приведёнными ранее воспоминаниями Михаила Острицкого.

Создание морского спецназа

Примерно такая же ситуация с водолазными работами, как в армии, была в предвоенные годы и в Военно-морском флоте. Несмотря на существование аффилированного с ВМФ ЭПРОНа, Военно-морской флот имел свою водолазную службу, нацеленную на решение своих, специфических флотских задач. Подавляющий объём подводных работ выполнялся с использованием вентилируемого снаряжения, как трех-, так и двенадцатиболтового, производства как едва ли не дореволюционного, так и второй половины 1930-х годов в мастерских ЭПРОНа.

Кроме вентилируемого снаряжения, для выполнения работ на подводных частях корпусов и корабельных механизмов на кораблях флота использовалась и так называемая рейдовая маска — в современном понимании это лёгководолазное шланговое воздушное снаряжение, разработанное инженерами ЭПРОНа в начале 1930-х годов на основе японского прототипа и через несколько лет, в конце 1930-х, принятое на вооружение в Военно-морском флоте в качестве корабельного водолазного снаряжения. В «Правилах водолазной службы», изданных в 1932 году и переизданных в 1944-м, есть даже специальные разделы, регламентирующие порядок использования этого снаряжения на кораблях Военно-морского флота.

В начале-середине 1930-х годов Военно-морской флот стал снабжаться спасательными кислородными аппаратами серии «Э» разработки ЭПРОНа, а несколько позднее — и более совершенными аппаратами серий «ИПА», «ИСА» и «ВИА». Естественно, водолазные специалисты флота задумались над новыми возможностями боевого применения принципиально нового для них лёгководолазного снаряжения на основе кислородных дыхательных аппаратов замкнутого цикла дыхания, имеющих при малом весе и габаритах значительное время действия под водой.

Первыми в ВМФ, но четырьмя годами позднее упомянутых ранее учений армейского подводного спецназа, сделали практические шаги в этом направлении на Тихоокеанском флоте.

Инициаторами использования индивидуальных дыхательных аппаратов подводников для целей разведывательно-диверсионной деятельности явились сотрудники санитарного отдела Тихоокеанского флота (ТОФ) военврач 1 ранга И.И. Савичев, военврач 3 ранга Н.К. Кривошеенко и флагманский специалист спасательного дела штаба ТОФ Г.Ф. Кроль.

19 октября 1938 года командующий ТОФ флагман 2-го ранга Кузнецов Н.Г. утвердил план специального учения группы лёгководолазов «…по выходу бойцов из торпедного аппарата подводной лодки в индивидуальном снаряжении подводника с глубин 15-20 м с целью подрезки сетей ПЛО для форсирования ПЛ ПЛО заграждений, замены экипажей в подводном положении ПЛ, высадки десанта для разведки и совершения диверсионного акта на берегу с фактическим использованием оружия и взрывных устройств».

Учение было проведено 22-24 октября в бухте Улисс с борта подводной лодки Щ-112 в присутствии членов Военного совета ТОФ.

На учении было успешно продемонстрированы:

— переход группы водолазов по грунту на глубинах до 22 м бухты Малый Улисс по тросу (расстояние 400 м пройдено за 15-20 мин.);

— подрезка ПЛО сетей на глубине 15 м за 10-15 мин.;

— выход из ПЛ в подводном положении на поверхность группы водолазов по буйрепу и вход на ПЛ другой группы с поверхности;

— высадка разведчиков с ПЛ, лежащей на грунте, через ТА на берег с установкой ими путеводной нити;

— высадка десанта в тех же условиях по путеводной нити, установленной разведчиками;

— подрыв взрывных устройств и инсценировка боя с использованием гранат и стрелкового оружия;

— возвращение разведчиков на ПЛ, лежащую на грунте, со сматыванием путеводной нити.

Что-то подобное было организовано и на Черноморском флоте. В 1940 году там было подготовлено и проведено аналогичное учение, однако в существенно меньших масштабах.

Учения и на Дальнем Востоке, и на Черном море были оценены положительно, и в 1941 году Военно-морской флот сделал следующий шаг: из личного состава и особой бригады морской пехоты отобрали 40 человек, которые прошли медицинскую комиссию и начали курс лёгководолазной подготовки. Помимо прочего, в процессе тренировок каждый водолаз совершил по три выхода из лодки через торпедный аппарат, переход по направляющему концу на берег с оружием и возвращение на подводную лодку. Для этой цели была специально выделена подводная лодка серии П «Правда».

С началом Великой Отечественной войны морской спецназ возродился. По предложению начальника ЭПРОН контр-адмирала Ф.И. Крылова, поддержанным представителем Ставки Верховного Командования заместителем наркома ВМФ адмирала И.С. Исаковым из личного состава эвакуированной Выборгской школы водолазов 11 августа 1941 г. было создано специальное разведывательное подразделение Балтийского флота – рота особого назначения.

Литература:

1. П.А. Боровиков. Водолазы Великой Отечественной.- М., ООО «Нептун», 2013
2. В.Л. Зарембовский, Ю.И. Колесников. Морской спецназ. История (1938-1968 гг.).- СПб., «Галея Принт», 2001