Когда и где возникла алхимия — этого мы не знаем. Отдельные химические знания и приёмы восходят к предистории человечества. Это были наблюдения и знания, которые человек собирал, сталкиваясь с явлениями природы, использовал и применял в своей жизни.

От явлений природы к химическим опытам и ремёслам

Так было с покорением огня, который дал человеку возможность впервые сделать для себя менее ощутимой смену времён года и который в руках человека стал мощным средством производства. Огонь сделал для человека возможным обжиг глины и выплавку металлов. Человек приобрёл опыт в использовании для своих потребностей трав и других растений, установил ядовитый или лечебный характер их соков и заложил основы лечебного искусства. Опытным путём создавались приспособления, которые в виде очага или перегонных приборов позволяли проводить или облегчать переработку разных материалов.

Для правильного объяснения разных явлений природы в те времена ещё не существовало достаточных технических средств, знаний. Для этого не был приспособлен и характер мышления человека. А в тех случаях, когда человек пытался найти объяснение того, что он наблюдал, вместо естественнонаучных закономерностей в его сознание проникали боги и демоны.

У древних народов — египтян, вавилонян, ассирийцев, евреев, финикийцев и персов, мы уже встречаем ряд химических сведений, которые позднее у них переняли и ещё более усовершенствовали греки, римляне и арабы. Это были, во-первых, сведения, почерпнутые из практических ремёсел. Среди таких достижений следует упомянуть получение и обработку металлов, производство стекла, добычу лекарств и ядов, гончарное дело, окрашивание тканей, производство мыла и т. п. Редко встречались учёные, которые занимались такими работами. Часто глубокая пропасть разделяла работников умственного и физического труда, а Аристотель даже считал такую работу, как работа красильщиков тканей и составителей мазей, занятием, приличествующим рабам. В большинстве случаев такие сведения приобретали и применяли в своей работе ремесленники. Для них было достаточно знать, что тот или иной процесс протекает при определённых условиях, и в отношении этих процессов их мало интересовал ответ на вопрос «почему?».

С другой стороны, у многих народов химическими работами интересовалась каста жрецов, которые представляли собой прослойку более образованных людей из народа. Жрецы вносили в химию в значительной степени религиозные представления, которые мы встречаем в химии на протяжении всех средних веков. Своими знаниями они старались возвыситься над другими людьми и пользовались даваемыми этими знаниями возможностями для того, чтобы одурманивать людей, доказывать и укреплять своё превосходство над ними.

От ремесла к алхимии

Из старинных рукописей мы узнаём, что ещё давно существовало стремление заменять редкие и драгоценные продукты природы искусственными изделиями. Это написано в рукописях, обнаруженных в 1828 году при раскопках могил в Фивах и опубликованных под названиями «лейденский папирус» и «гольмский папирус». В них содержатся данные относительно египетских мастерских при храмах, в которых разрабатывались секретные мастерства. Эти данные указывают на то, что ещё в те времена были известны способы придания металлам другого вида путём обработки их поверхности, а также способы изготовления искусственных драгоценных камней, жемчуга и других украшений. Эти методы подделки предпринимались для того, чтобы найти замену для редких материалов (задача, подобно посеребрению и хромированию металлов, вовсе не рассматривается в нынешнее время как мошенничество). Но в некоторых случаях преследовалась цель сознательных недобросовестных подделок. Уже в те времена мы встречаемся со стремлением превращать одни вещества в другие, в особенности же со стремлением переделывать неблагородные металлы в благородные.

При выполнении химических работ уже рано выяснилось, что многие вещества превращаются в другие. При наличии в те времена весьма незначительных знаний вовсе не удивительным представлялось заключение о том, что задача превращения неблагородных металлов в золото является задачей действительно выполнимой.

Это заключение казалось тем более возможным, что некоторые опыты свидетельствовали в пользу такой возможности. Железо, приведённое в соприкосновение с солями меди, с поверхности покрывалось медью, «превращалось» в медь. Разве таким путём уже не была в некоторой степени достигнута задача превращения неблагородного железа в более ценную и более благородную медь? Ведь в то время интерес к таким реакциям возбуждали только внешние явления, и ещё не могло быть получено объяснение, откуда появилась медь, и не понимали того, что она не возникла из железа, но была лишь осаждена из раствора медной соли на поверхность железа. Далее, красную медь удавалось окрасить мышьяком в белый цвет и таким образом придать меди цвет, присущий серебру. И в этом случае недалёк был путь к предположению, что этот процесс представляет собой уже ступень к превращению одного металла в другой.

Отец алхимии Аристотель

К тому же эти стремления сильно подогревались одним учением, которое постоянно воодушевляло алхимиков в их попытках трансмутации элементов. Это учение основывалось на идеях греческих философов: Аристотеля, Платона и школы стоиков. В особенности учение Аристотеля воспринималось даже и в средние века без всякой проверки большинством алхимиков, потому что это учение шло навстречу их пожеланиям и служило оправданием их попыток, а также и потому, что это учение было принято господствовавшей в те времена католической церковью.

Согласно учению Аристотеля, которое в этой области тесно примыкало к учению Платона, материя характеризуется четырьмя основными свойствами:

— влажностью;

— сухостью;

— теплотой;

— холодом.

Путём целесообразных комбинаций двух из перечисленных свойств можно вывести четыре элемента («стихии»):

— огонь;

— земля;

— вода;

— воздух.

К этим четырём стихиям впоследствии ещё был присоединён мировой эфир. Существенное значение имеют не сами эти элементы, а их основные свойства. Огонь характеризуется двумя свойствами — теплом и сухостью, воздух — влажностью и теплотой, земля — сухостью и холодом, наконец, вода — холодом и влажностью.

При изменении свойств и само вещество должно испытать превращение, мутацию. На первый взгляд это и подтверждается при многих наблюдениях. При нагревании воды, отличающейся свойствами холода и влажности, её свойство холода переходит в свойство теплоты, а ведь это уже свойство, характерное для воздуха. Вода также исчезает при нагревании и образуется «воздух». Мы не должны упрекать Аристотеля в том, что он не умел отличить пары воды от воздуха. Этому люди научились лишь много позднее, в XVI веке.

Мы также не можем его упрекать за предположение, что при выпаривании воды она переходит в «землю» благодаря изменению её свойства влажности в сухость. В настоящее время мы знаем, что при этом Аристотель имел в виду содержащиеся в природной воде соли. Однако для дальнейшего развития науки простота его схемы была поистине губительной. Аристотель с гордостью приписывает себе доказательство того, что могут существовать только четыре основных свойства, но он никогда не представлял доказательств того, что, например, свойства тяжести и легковесности, длины и краткости или мягкости и твёрдости не могут также быть рассматриваемы в качестве основных свойств вещества.

Во всяком случае, философский авторитет Аристотеля и его учение о возможности взаимного превращения элементов явились «научным» обоснованием алхимии. Идея Платона об общей первичной материи также поддерживала мысль о вечном круговороте природы и о постоянных превращениях, совершающихся в ней.

Популяризация алхимии

Всё это идейное достояние древности было собрано в Александрии — столице науки и оттуда распространялось дальше по странам Востока. После крушения Римской империи алхимию стали культивировать и развивать арабы. После покорения Северной Африки и Испании арабские учёные появились и в Европе и занялись духовным покорением побеждённых стран. Они перенесли алхимическое учение и в Европу. Остатки алхимических взглядов сохранились также в Византии и в Италии и после падения Западного Римского государства. Путь для распространения алхимии в Европе был свободен.

Обыкновенно религиозные, астрологические и магические воззрения были перемешаны с алхимическими, и таким образом создавался язык, обогащённый аллегориями и туманными местами. Невольно вспоминаются строки Гёте, которые он вкладывает в уста Фауста:

Являлся красный лев — и был он женихом,

И в тёплой жидкости они его венчали

С прекрасной лилией, и грели их огнём,

И из сосуда их в сосуд перемещали.

При этом красный лев обозначал красную окись ртути, которая с соляной кислотой (белой лилией) перегонялась из одной дистилляционной колбы в другую.

Секреты алхимии

Движение планет на небесном своде должно было оказывать большое влияние на успех «великого мастерства», а сами металлы были созвучны с семью планетами. Так, Солнце сопоставляли с золотом, Луну — с серебром, Марс — с железом, Венеру — с медью, Сатурн — со свинцом, Меркурий — с ртутью, Юпитер — с оловом и обозначали эти металлы теми же знаками, которые служили и символами планет.

В качестве меры времени при проведении алхимических процессов становится обычным время, необходимое для произнесения некоторых молитв, например молитвы «Отче наш». При алхимических работах пользовались самыми неожиданными веществами, перерабатывали черепах и саламандр и утверждали, что стекло красного церковного окна особенно хорошо пригодно для изготовления «красной тинктуры». В полночный час рылись под виселицей при свете полнолуния, отыскивая травы и корни. Разыскивали таинственную «terra Virginia» — «девичью землю», относительно которой никто ничего не знал, какова она и где её можно отыскать. Для этого испытывали всё, что только себе можно представить, ибо затрата труда и времени должна была окупиться в тысячекратном размере.

«Камень мудрецов» должен был обеспечивать не только вечное здоровье и продление жизни, но он должен был также давать возможность превращать любые количества неблагородного металла в вожделенное золото. Многие утверждали, что они видели такое превращение своими глазами и сами его осуществляли.

«Возьми от этого драгоценного снадобья кусочек величиною с бобовое зерно, брось его в тысячу унций ртути, и эта ртуть превратится в красный порошок. Унцию этого порошка соедини с тысячью унций ртути, которые от этого также превратятся в красный порошок. После этого одну унцию этого порошка брось в тысячу унций ртути, и из всего этого количества образуется то же снадобье. Отсюда унцию брось в тысячу унций ртути, и снова получится то же снадобье. От этого снадобья в последний раз возьми одну унцию и снова брось в тысячу унций ртути, и тогда всё превратится в золото, которое будет лучше того золота, которое добывается в рудниках».

Значит, игра действительно стоила свеч, и можно было позавидовать знаменитому алхимику, которому удалось получить этот кусочек снадобья величиной с боб. Ему, вероятно, пришлось бы затратить много труда, чтобы добыть необходимое для превращения в золото столь значительное количество ртути. Познакомившись с таким безграничным преувеличением, мы поймём и высказывание алхимика: «Я мог бы превратить море в золото, если бы оно состояло из ртути». Однако он не умел этого сделать даже с тем количеством ртути, которое было в его распоряжении.

Противники алхимии

Не имели успеха и те, кто отвергал устремления алхимиков и энергично выступали против них устно и письменно. Так, например, Бернар Пеннот, обедневший алхимик XVIII века, подводя итоги своей прежней деятельности, высказал мнение, что «тот, кто желает кому-нибудь гибели, но не может осмелиться открыто напасть на своего врага, должен побудить его заняться изготовлением золота». Равным образом и поэты Данте и Петрарка высказывались против искусства изготовления золота, а Себастьян Бранд в своём «Корабле дураков» ясно высказал свое мнение относительно алхимиков следующим насмешливым двустишием:

«Пусть не останется здесь мною позабыт

Обман мошенника, алхимией прикрыт».

Ангелус Зала предостерегает людей от алхимии, «ибо то, что не золото, ни я и никто другой не сможет никогда превратить в золото. От этих попыток многие тысячи людей высокого и низкого положения претерпели большое зло и ежедневно такое же зло ещё испытывают и многие другие».

Ещё в XVIII веке было известно изречение:

«Алхимию постигнуть каждый рад:

Безмозглый идиот, старик и юный фат,

Портной, старуха, юркий адвокат,

Монах плешивый, пастырь и солдат».

Но даже и запрещения заниматься алхимией, содержавшиеся, например, в папской булле папы Иоанна XXII, а также те, которые исходили от Альфонса Х Кастильского и от различных других князей и муниципальных повелителей, не имели никакого успеха. Ведь многие уважаемые в то время учёные собственными глазами наблюдали трансмутацию металлов в золото.

Алхимические фокусы

В период упадка алхимии проблему превращения металлов взяли в свои руки обманщики или ослеплённые невежды. Они получали поддержку от очень многих князей, которым весьма улыбалась перспектива подкрепить алхимическим золотом их государственную казну, в большинстве случаев весьма сильно истощённую роскошью их двора и длительными войнами. Такие князья либо сами занимались попытками трансмутации, либо они раскрывали свои уши и свои мошны в пользу алхимиков, которые, как мотыльки на свет, стремились к этим княжьим дворам и своею деятельностью только увеличивали их и без того большие денежные расходы. Они надеялись, что счастье им улыбнётся так же, как оно когда-то улыбнулось английскому королю Эдуарду III. Последнему будто бы в 1325 году алхимик приготовил значительное количество золота, которое король должен был использовать на снаряжение крестового похода. С вычеканенными из этого золота шестью миллионами двойных дукатов в кармане, так называемыми «розенобелями», Эдуард III предпринял поход против Франции.

На одной стороне этих розенобелей был вычеканен корабль со знаком розы, а на другой стороне надпись: «Jesus autem transiens per medium illorum ibat» («Однако Иисус прошел через них насквозь»).

Подобно тому как Иисус прошел, не будучи замечен, через ряды иудеев, так это было и с алхимиками, которые также скитались непонятые и неузнанные в массе народа. Нечего и говорить, что вся эта история была придумана лишь в позднейшее время.

Большим другом и приверженцем алхимии был также император Рудольф II. При его дворе были собраны алхимики из стран других повелителей. Этих алхимиков он щедро поддерживал деньгами в надежде получить от них когда-нибудь рецепт получения «камня мудрецов». Кроме того, он действовал и самостоятельно и усердно экспериментировал, пытаясь добиться своей цели. Однако он не добился успеха так же как и его алхимики. Ещё ныне в Праге улица «изготовителей золота» напоминает об этом времени.

Многие другие князья также становились жертвой жадности к золоту и старались овладеть им либо при помощи алхимического искусства, либо при помощи собственных опытов, либо, как это случалось чаще, при помощи странствующих алхимиков. Даже славившийся своей рассудительностью Фридрих II организовал на Острове Павлинов в Берлине проведение некоей женщиной Пфюль алхимических опытов, однако скоро прервал их и при этом признался, что он «себя очень опозорил». Все эти события происходили в период распада алхимии, в течение которого уже начала отделяться от описанных псевдонаучных вожделений подлинная химия. В это время алхимиками были главным образом либо фанатичные мечтатели, либо отъявленные мошенники, которые повторяли свои опыты в глухих уголках или переезжали с места на место, чтобы шарлатанить и этим наживать себе капитал.

Известные алхимики

Иначе обстояло дело в самом начале распространения алхимии в Европе. Впервые в Германии стало известно о появлении одного из алхимиков в 1063 году. Это был крещёный еврей по имени Павел. Он появился при дворе архиепископа Адальберта Бременского и объявил, что умеет делать золото. В это время при княжеских дворах ещё царили гораздо более рассудительные нравы, чем несколько столетий спустя. Поэтому заявление этого алхимика не было принято всерьёз, а самого его прогнали.

Те классические алхимики, которые действовали и распространяли своё учение в XVIII веке на Востоке, были значительными личностями, весьма серьёзно и критически обращавшимися с алхимическими методами. Среди них можно назвать Альбертуса Магнуса, сына графа Больштедтского и монаха ордена доминиканцев. Пользуясь высоким уважением среди своих современников, присвоивших ему титул «Doctor mirabilis» («Изумительный доктор»), он странствует от одного монастыря к другому через всю Европу и во время своих странствий производит ботанические, зоологические и минералогические исследования. Про него говорилось, что он «magnus in magia, major in philosophia, maximus in theologia» («Велик в магии, более велик в философии и больше всего велик в богословии»). В тех написанных им книгах, относительно которых была доказана их подлинность, он уже описывает и восхваляет преимущество возгонки и перегонки, а также и других методов и приборов химического исследования. Хотя Альбертус Магнус и верил в возможность искусственного получения золота, он все же проявляет достаточно откровенности для того, чтобы сознаться, что он ещё не видел алхимика, который бы действительно изготовил настоящее золото. При основательном последующем испытании изготовленное золото всегда оказывалось поддельным, а соответствующий его составитель был разоблачён как мошенник.

Подлинным алхимиком является, по мнению Альбертуса Магнуса, природа, и её действия могут быть в лучшем случае только поддержаны действием «снадобий».

Другой философ, на которого позднейшие алхимики часто ссылались с глубоким уважением, англичанин Рожер Бэкон родился в 1214 году. И ему также было присвоено звание «Doctor mirabilis». Он отличался необыкновенной остротой мышления, а также прямотой, заставлявшей его бесстрашно выступать против господствовавших в те времена авторитетных владык религии, а это в то время было равносильно кощунственному преступлению. Благодаря этому он приобрёл много врагов и вынужден был провести многие годы своей жизни в темнице. И хотя Бэкон был одним из первых, кто утверждал, что эксперимент является масштабом познания, он верил так же и в существование «камня мудрецов» и пытался осуществить превращение одних металлов в другие при помощи химических опытов.

Равным образом и в лице искусного врача Арнольда Виллоновануса и Раймунда Лулла мы видим представителей таких алхимиков, которые на основании своих подлинных, а также на основании приписываемых им сочинений могут считаться исследователями, оказавшими в последующее время значительное влияние на развитие химии.

После своего высшего подъёма алхимия безнадёжно скатилась в болото лжи и мошенничества, и её научные достижения становились всё более и более ничтожными. В это время на большую высоту выдвигаются достижения только одного человека, который обнаружил способности и знания, в значительной степени возвышающие его по сравнению с другими алхимиками его времени. Это был монах Василий Валентин. Правда, и он восхвалял алхимическое лжеучение, но, с другой стороны, он привлёк химию к делу изготовления лекарств и к врачеванию болезней и таким путём предопределил то направление, которое позднее приобрело название «ятрохимии» — «врачебной химии». Это направление в особенности благодаря достижениям Парацельса способствовало наступлению новой эры в развитии химии.

Ложь и обман

Однако вернёмся снова к тому времени, когда алхимическое учение обнаруживало свой высший расцвет. Всё время поступают сведения относительно якобы увенчавшихся успехом опытов превращения металлов. При этом ссылаются на алхимиков, появившихся при каком-нибудь дворе и изготовивших на глазах свидетелей настоящее золото. Так, например, ссылаются на отчёт уважаемого и известного в качестве исключительно добросовестного учёного Иоганна Баптиста Ван-Гельмонта (1566-1644), который будто бы лично получил кусочек «камня мудрецов» и утверждал, что он собственноручно осуществил при помощи этого кусочка превращение ртути в золото. Однако послушаем что говорит он сам:

«Я получил один раз четверть грана «камня мудрецов», обернул его в воск для того, чтобы из тигля он не был выброшен парами угля, и бросил его на поверхность полуфунта нагретой ртути, находившейся в обыкновенном трехугольном тигле. Ртуть вскипела и превратилась в густую кашу. При усилении огня металл снова расплавился. При выливании из тигля было получено восемь унций чистого золота. Одного грана «камня мудрецов», таким образом, было достаточно, чтобы превратить 19000 гран ртути в золото».

Эта выдержка из записи Гельмонта указывает на то, что, по всей вероятности всё так действительно и было, как он описывает, однако не подлежит сомнению, что он сам стал жертвой искусного мошенничества. На радостях, что ему удалась трансмутация, Гельмонт дал своему сыну имя Меркурий. Последний также сделался на всю свою жизнь усердным, но бесплодным алхимиком.

Нечто подобное произошло и позднее, через несколько десятилетий. Доктор Иоганн Фридрих Гельвеций был известен как противник алхимии. Он боролся против неё словом и пером. И вдруг в 1666 году он становится убеждённым сторонником этого учения. Что же случилось? В этом году к нему пришел чужестранец, подарил ему покрытый воском кусочек «камня мудрецов» и описал ему способ трансмутации металлов. Он оставляет у Гельвеция этот кусок «камня мудрецов» и обещает вернуться следующим вечером, чтобы совместно с ним осуществить превращение свинца в золото. Однако он не возвратился, и Гельвеций, мучимый любопытством, сам проводит описанный опыт и имеет успех. Из свинца получилось золото, подлинность которого была подтверждена как ювелиром, так и чеканщиком монет. Конечно, и в этом случае мы имеем дело с несомненным мошенничеством.

Известны некоторые уловки, которые часто практиковались алхимиками при их мошенничествах:

Часто перед опусканием «камня мудрецов» в тигель в последний вносилось некоторое количество золота. Это могло быть осуществлено путем устройства в тигле второго дна, в котором стержнями, применявшимися для перемешивания, пробивались углубления, или это осуществлялось путем сокрытия золота в древесном угле. Алхимик Турнейссер утверждал, что в его распоряжении имеется тинктура, производящая золото. Для подтверждения своих слов он погружал железный гвоздь в красноватую жидкость, превращавшую гвоздь до уровня его погружения в золото. Объяснение было очень простым. Турнейссер пользовался гвоздём, имевшим золотой стержень, выкрашенный в цвет железа. В жидкости эта железная краска растворялась, и золото обнаруживалось в чистом виде.

Герцог Фридрих Вюртембергский также был однажды одурачен одним алхимиком. В погребе в присутствии герцога тигель с наполнявшими его веществами был поставлен на огонь; при этом были произнесены необходимые слова заклинания и затем все, а также и сам алхимик должны были покинуть погреб, который и был наглухо заперт и запечатан печатями. Когда через некоторое время все снова вошли в погреб, таинство уже свершилось. В тигле было обнаружено чистое золото. Однако тайна была скоро разоблачена. Когда все вышли из погреба, мальчик, которого алхимик спрятал в погребе в ящик, вылез из этого ящика и бросил немного золота в тигель. Алхимик был наказан так, как в то время обыкновенно наказывали за подобные преступления. Он был усыпан золотыми блестками и повешен на позолоченной виселице.

В это время быть алхимиком было уже опасно. Тот, кто отваживался на мошенничество и при этом попадался, обыкновенно кончал по приказанию обманутого князя свою жизнь на виселице. Многих алхимиков заключали в темницу, наоборот, именно потому, что им удалось убедить окружающих в том, что они владеют своим искусством. В этом случае князья опасались, что они скроются, унося с собой свою тайну. В тех случаях, когда какому-нибудь князю надоедали безуспешные старания такого алхимика, последний иногда предавался пытке, ибо его молчание и безуспешные работы рассматривались как шантаж.

Общества алхимиков

Для поощрения работ алхимиков в XVII веке и в более позднее время образовывались общества. Наиболее известными из них были общество Розенкрейцеров и Герметическое общество. Очень показательным и свидетельствующим о невежестве и об отсутствии критичности является тот факт, что оба эти общества обязаны своим возникновением шутке.

Поводом для учреждения Общества Розенкрейцеров послужило сочинение «Химическая свадьба Христиана Розенкрейцера», появившееся в 1616 году. В этом сочинении рассказывалось об одном человеке Христиане Розенкрейцере, который в XIV веке жил на Востоке и там познакомился со всеми работами алхимии. Когда несколько лет спустя была вскрыта его могила, то в ней оказались очень ценные рукописи, которые и поступили во владение Общества Розенкрейцеров. Лишь уважаемые и добросовестные алхимики имели право вступать в это общество и могли через его посредство приблизиться к великим мудростям. Названное сочинение принадлежало перу одного вюртембергского священника, который в качестве усердного противника алхимии сочинил эту сатиру, чтобы разоблачить мошеннические и лженаучные работы алхимиков. Однако алхимики приняли это сочинение всерьёз и горячо приветствовали его появление. Повсюду появились кружки Общества Розенкрейцеров, которые продолжали существовать ещё и в XVIII столетии.

Так же обстояло дело и с Герметическим обществом. В 1796 году в одной весьма распространенной газете появилось объявление об основании так называемого «Герметического общества», в которое могли вступать все покровители и сторонники алхимии, чтобы совместно работать в этом обществе над методами превращения одних металлов в другие. Они получат в этом обществе совет и помощь и, с другой стороны, должны и сами делиться своим опытом с обществом. Последовал целый поток писем. На каждое письмо был добросовестно послан ответ, часто в очень туманных выражениях. Долгое время существовало это общество. Позднее выяснилось, что оно было организовано по инициативе двух врачей, доктора Картума, который снискал себе славу в качестве поэта «Жобзиады», и его друга доктора Беренса. Хотя и имеются сведения, что доктор Картум был твердо убеждён в возможности трансмутации, всё же высказывается и подозрение, что при основании этого общества с его стороны следует предположить проявление юмора.

Алхимия жива!

До сих пор проскальзывают новые предположения о возможности изготовления золота даже в сознании часто весьма серьёзных людей. В появившейся в 1832 году книге «История алхимии» автор этой книги профессор Шмидер, высказывает ту точку зрения, что в некоторых случаях удавалось превращать неблагородные металлы в благородные металлы. Даже в XX веке (!) был поднят процесс против одного мошенника, который под предлогом изготовления золота получал от уважаемых людей деньги, не выполняя после этого обещанного им превращения. Вспомним и о писателе Стриндберге, который также заигрывал с алхимией и о котором Шлейх в своих воспоминаниях рассказывает, что он однажды появился с веществом, имевшим вид золота, получив это вещество в качестве промежуточного продукта по пути изготовления золота. Он предложил исследовать это вещество профессору Берлинского университета Ландольту.

В связи со сказанным следует ещё упомянуть об открытии докторара Мите, который в 1913 году, будучи профессором Берлинской высшей школы, при своих работах с дуговыми ртутными лампами установил, что при длительной работе этих ламп в ртути удаётся обнаружить ничтожные количества золота. Мите никоим образом не являлся алхимиком. Возможности появления этих незначительных количеств золота в ртути не приходится, однако, отрицать. Из других частей света также поступили сведения, подтверждающие открытие Мите. Тщательные анализы ртути, до наполнения ею ламп всегда показывали отрицательный результат в отношении присутствия в ней золота, и обнаруженные впоследствии количества золота не могли поступить из самой ртути. Эти опыты были неоднократно повторены с соблюдением строжайших предохранительных мероприятий, чтобы избежать возможного проникновения золота в аппаратуру извне. Однако неизменно опыт давал положительный результат. Через два года загадка разъяснилась. При электрических разрядах это золото могло перейти из провода и из электродов в ртуть и в этой ртути накопляться.

Вклад алхимии в науку

Бросив обобщающий взгляд на эпоху алхимии, мы можем установить, что развитие химии в течение этой эпохи зашло в тупик, из которого она могла выбраться лишь с величайшими трудностями. Если научная химия уже приблизительно в XVII веке освободилась от стремления получать золото, то всё же находились отдельные её представители, которые всё время возвращались к поискам «камня мудрецов», подобно тому как и после научного обоснования невозможности создания «perpetuum mobile» (вечного двигателя) стремление сконструировать такую машину, которая из самой себя черпала возможность своего движения, ещё долгое время не могло иссякнуть.

Что же касается подлинных научных результатов алхимии, то они по сравнению с затраченным временем и трудом должны быть признаны крайне незначительными. Правда, было бы ошибкой признать всю эту эпоху совершенно бесполезной. И отрицательные результаты являются результатами, а при выполнении своих работ алхимики получили возможность познакомиться со многими веществами и усовершенствовать методы химической работы и химические приборы.

При изучении методов получения таинственного элексира алхимики не были слишком разборчивы в подыскании исходных веществ, и человеческие выделения пользовались при этом особым преимуществом: они якобы особенно успешно обеспечивали возможность изготовления этого элексира. Так, в 1669 году один алхимик в Гамбурге по имени Брандт выпаривал человеческую мочу и прокаливал после этого сухой остаток, оставшийся в чашках после её выпаривания. При этом ему удалось сделать замечательное наблюдение. Содержимое чашки светилось в темноте зелёным свечением. Во время прокаливания содержащийся в моче фосфор восстанавливался действием углеродистых веществ, содержащихся в ней, и при этом образовывалось вещество, которое в соответствии со своей способностью к свечению получило название фосфора — «носителя света» (по-гречески «фос» — свет, «фосфор» — несущий свет).

Известно также и открытие фарфора Фридрихом Бёттгером. Он работал в качестве аптекарского ученика в одной берлинской аптеке и в 1701 году познакомился с одним алхимиком, который произвёл трансмутацию перед его глазами и передал ему также кусочек «камня мудрецов». Беттгер после этого сам стал выдавать себя за алхимика и привлёк к себе внимание самого короля Фридриха I. Однако он предпочёл бежать через саксонскую границу и прибыл в Дрезден ко двору Августа Сильного. Здесь он был очень хорошо принят, но скоро ему пришлось убедиться, что он попал из огня в полымя. Уже через короткое время он снова появился на ярмарке в Кенигштейне, и здесь его снова заставили изготовлять золото, ибо и Август II умел ценить золото, а Беттгер должен был ему обеспечить его получение. Во время его безуспешных стараний ему удалось, на основании опытов Чирнгауза, получить фарфор. Август II понял скоро, что этот результат также может доставить ему золото и назначил Бёттгера управляющим новопостроенной фарфоровой фабрики в Мейссене.

Теперь мы знаем, что привело алхимию к крушению, но мы также знаем, что превращение одних элементов в другие вполне возможно, пусть совершенно иным путём и совершенно иными средствами. Однако мы всё же и в настоящее время не разделяем мнения, высказанного профессором Гитанером, который ещё в 1800 году утверждал:

«В XIX веке превращение одних металлов в другие будет вообще осуществлено. Каждый химик будет уметь изготовлять золото. Кухонная посуда будет изготовлена из золота и серебра. Это будет в значительной степени иметь своим результатом то, что мы будем ограждены от многих заболеваний и что наша жизнь будет продлена… Какая это будет революция в человеческом обществе! И всё же эта революция, как признает всякий просвещённый химик, не только вероятна, но даже и наступит в скором времени!»

Литература:

З. Шпаусус. Путешествие в мир химии. М.: Государственное учебно-педагогическое издание министерства просвещения РСФСР, 1959